Гладиаторы ХХI-го века

На судебное заседание приходит отец Василий в рясе и с большим крестом на груди, чтобы выступить истцом к некоему Мухтару, который надоел ему своим Аллах-Акбаром.

– И очень хорошо, что у нас в Уголовном кодексе появились статьи про различные оскорбления, в том числе и чувств верующих, потому что я оскорблён его поведением, направленным на насаждение Ислама в нашем исконно православном государстве. Живёт рядом в соседней квартире, но повсюду расстилает свои молельные коврики, громко молится, везде насаждает свою религию, точку зрения и порядки.

– А вы в курсе, что товарищ... Ой, – что господин Мухтар подал встречный иск, что это вы оскорбляете его чувства своими крестами и Иисусами Христами? – объяснила женщина судья.

– Ну вы сначала мой иск рассмотрите, потому что я больше оскорблён, потому что Россия вообще исконно православное государство, поэтому вы должны в приоритетном порядке рассмотреть мой иск, удовлетворить его и тогда его иск будет бит и отпадёт сам собой.

– Но господин Мухтар утверждает, что это вы его больше оскорбляете, потому что Россия когда-то в дремучем средневековье может и была христианской, но вовремя прозрела, выздоровела, встала на путь исправления, после чего покаялась и приняла Ислам, поскольку стала передовым цивилизованным исламским государством!

– Да как ты...! Ну ты...! – попытался выругаться в адрес стоящего рядом Мухтара отец Василий.

– Сам такой! – огрызнулся Мухтар.

– Не ругайтесь! Вы в суде, поэтому у нас всё будет цивилизованно и по закону! – остановила мужчин судья. – Поскольку вы одинаково оскорблены, подали друг на друга одинаковые иски – ваш спор решит честный, справедливый и непредвзятый поединок – один на один по всем правилам гладиаторского боя. У вас есть нож, Мухтар? – спросила судья.

– Да, конечно. Как у каждого законопослушного кавказца, – ответил Мухтар, доставая из ножен кинжал.

– А у вас, отец Василий? – спросила судья и опешивший отец Василий недоумённо развёл руки в стороны.

– Тогда суд предоставит вам казённый ножичек ... Вот – передайте, – распорядилась судья и помощник судьи подошёл к отцу Василию и вложил в его вспотевшую ладонь небольшой казённый перочинный ножичек.

– А теперь, господа присутствующие, расступитесь и образуйте здесь в помещении суда небольшую круглую арену а-ля Римский Колизей, после чего отец Василий и Мухтар сойдутся в честном, справедливом и непредвзятом поединке, победитель которого и будет победившей стороной процесса!

– Какая справедливость! – воскликнул Мухтар.

– Да что ж это делается?! – воскликнул отец Василий. – Это ж какое-то средневековье!

– А что вы хотите? – развела руками судья. – Вот такие законы у нас принимаются и нам, судьям, ничего не остаётся, как в таких условиях соответствовать высокому судейскому уровню и делать всё от нас зависящее, чтобы в этой ситуации быть максимально объективными, непредвзятыми, справедливыми и цивилизованными!

– Так у нас дуэли запрещены! – в отчаянии закричал отец Василий.

– Дуэли да, но гладиаторские бои нет, – авторитетно объявила судья. – Это в Риме, в Италии, они, может быть, и были запрещены, но нам Италия и Рим не указ! У нас суверенная демократия и такие вот законы, которые мы пытаемся максимально цивилизованно разруливать. И мы, судьи, тоже консультировались по поводу правоприменительной практики того, чего напринимали наши депутаты, – с самими же этими депутатами, с губернаторами, с администрацией президента, с самим президентом и премьером, что вот как нам тут быть, если одни оскорблены другими так же, как те другие этими. Дуэли что ли устраивать, но дуэли запрещены, поскольку когда-то были у нас и их потом запретили... Ну тогда гладиаторские бои, поскольку они были у них и их там запретили, а тут их ещё не было и никто их тут не запрещал. Ну вышестоящие отмахнулись в том духе, что а мы сами не знаем типа чё с этим, в натуре, делать и, типа, вроде как, в натуре, делайте чё хотите! ... И мы это поняли как отмашку, потому что там же все сплошь юристы и сопутствующие гуманитарии! Куда уж авторитетнее их мнений и заключений?! ... Ну, короче – бой! – скомандовала судья и радостный Мухтар, размахивая кинжалом, пошёл атаковать отца Василия внутри круга из расступившихся людей. И надо отдать должное отцу Василию – он довольно долго продержался и отчаянно сопротивлялся перочинным ножичком против кинжала, но в конце концов Мухтар всё-таки нанёс разящий удар кинжалом в область груди и отец Василий, истекая кровью, рухнул на колени. После этого Мухтар слегка отпрянул и даже уже попытался спрятать кинжал в ножны, но судья его остановила жестом большого пальца своего кулака вниз.

– Мухтар – ты видишь этот жест?! – требовательно спросила судья. – Что он означал в Колизее древнего Рима во время гладиаторских боёв?! Мы все цивилизованные люди, изучали историю и это проходили! Добить!

– Да хватит с него, – попытался возразить Мухтар.

– Это правосудию решать! – одёрнула его судья. – А если он выживет, выздоровеет – тогда что – опять всё по новой, но правосудие не резиновое, как и временные и финансовые затраты на него. А сейчас мне кому присуждать победу в процессе? Кто будет судебные издержки платить? В суде одна сторона должна быть выигравшей, а другая проигравшей, особенно по таким делам, которые не предусматривают компромисса, поскольку все оскорблены в одинаковой мере. Добить! – ещё раз крикнула судья, настойчиво демонстрируя большой палец кулака книзу и Мухтар вновь вынул из ножен кинжал и добил им отца Василия, после чего тот окончательно рухнул в лужу собственной крови.

– Ну так вот, – продолжила судья, – теперь создан судебный прецедент, в котором если ещё кто-нибудь недовольный и оскорблённый Исламом захочет в судебном порядке оформить своё недовольство – либо иди дерись насмерть, либо признавай своё поражение, не подавая встречный иск. И думаю, что всё будет по последнему слову, потому что такие как Мухтар не только недовольны и оскорблены, но и прекрасно умеют подкрепить своё недовольство и оскорбление в реальном честном бою.

– Какая справедливость! – воскликнул Мухтар, зааплодировав. – Я когда в кишлаке жил, так даже когда там просто морду кому-то бил, то меня тамошние старейшины всё время одёргивали, на нервы действовали и настроение портили своими нравоучениями: - "Мухтар – веди себя поцивилизованнее!". ... А что это? А как это? А зачем это? ... Ну в конце концов ко мне подошли знакомые ребята и посоветовали переехать в центральную Россию, где посвободнее, подемократичнее и поцивилизованнее, и где меня никто не будет так мучить, так одёргивать, так на нервы действовать, так настроение портить, так на мозги капать и их потом штукатурить и компостировать! И я действительно счастлив быть здесь – я не хочу обратно в свой аул, потому что вы меня так тепло приняли. Мне здесь гораздо лучше и совсем хорошо!

– Welcome! Милости просим! – одобрительно закивала судья. – Россия многонациональное и многоконфессиональное государство, цивилизованное, развитое и демократическое – не то что ваши кишлаки да аулы. Она всем рада и всех защищает. В общем – вы выиграли. ... А теперь освободите помещение – у меня следующий судебный процесс. Нам, судьям, чтобы держать свои зарплаты на хорошем уровне в это нелёгкое время – приходится брать по несколько процессов в один день, при этом не затягивая каждое заседание, а делая его максимально сжатым и лаконичным. Для этого всем судьям нужно соответствовать духу времени – высокотехнологичному, высокопроизводительному, хайтековскому.

На следующее судебное заседание в зал суда "ввалилась" группа православных хоругвеносцев, которым не понравилась какая-то очередная выставка с явной, по их мнению, антихристианской, антиправославной направленностью, –  и они решили её закрыть.

– А вы в курсе, что тут группа мусульманских хоругве... Вернее, меченосцев – требует продолжать эту выставку, которая им очень понравилась из-за правильной, по их мнению, направленности, – возразила судья.  

– Но вы должны учитывать, что исконный приоритет нашего православного христианства имеет первостепенную..., – начал было один из хоругвеносцев, но судья быстро и грубо его перебила: - Ой, ой, ой – стоп, стоп, стоп! Всё это я уже слышала – не будем повторяться. Это всё было в предыдущем деле. А вы не в курсе предыдущего дела? – спросила судья и хоругвеносцы отрицающе замотали своими головами.

– Ну это просто потому, что времени мало прошло, хотя Мухтар, небось, уже своим раструбил, а вот отец Василий уже оттрубил... Но скоро, разумеется, все узнают об этом процессе, поскольку создан судебный прецедент, на который все суды будут опираться в дальнейших разбирательствах. Но у вас, правда, в вашем деле чуть видоизменённая ситуация коллективного иска, то есть для вас тут сейчас мы устроим коллектив на коллектив. Ну здесь в помещении тесно для коллективных действий – тут один на один-то тесно, но ладно – провели заседание с рассмотрением предыдущего дела. Ну а вам сейчас надо выйти на наш внутренний судебный дворик, где вас уже ждёт мусульманский коллектив, который уже в курсе того, как мы тут начали цивилизованно разруливать подобные ситуации, потому что им Мухтар уже всё рассказал. Я вижу вы все по казацки вооружены кинжалами, поэтому казённое оружие вам не нужно. Поэтому давайте по-быстрому во двор и разбирайтесь, а то у меня сегодня ещё одно дело! – скомандовала судья и обалдевших хоругвеносцев вооружённые автоматами сотрудники суда быстрыми толчками проконвоировали во внутренний дворик здания суда.

– Да ладно, ладно – нам уже начала нравиться эта выставка! – закричал, оказавшись во дворе, глава хоругвеносцев.

– А ням, наеборот, – резнянрявилясь этя виставка! – парировал глава мусульманского коллектива.

– Вот-вот – всё равно у вас какие-то антагонистические противоречия всё время наклёвываются так, что вы всё равно не договоритесь, поэтому хватит болтать – пора действовать. Бой! – скомандовала судья из открытого окна зала заседаний и вооружённые ножами кавказцы набросились на православных хоругвеносцев. ... Надо отдать должное некоторым хоругвеносцам, которые смогли оказать достойное сопротивление и нанести ощутимый ущерб неприятелю, но всё же кавказцы оказались сильнее. – Добить, добить! Не должно быть неоднозначного толкования в этом деле! Мы не должны оставлять его в подвешенном состоянии! Процесс должен быть завершён твёрдым однозначным решением! – закричала судья из окна, высовывая на вытянутой руке свой кулак с опущенным книзу большим пальцем и демонстрируя его некоторым нерешительным кавказцам, которые всё никак не решались добить уже поверженных, но ещё живых противников, после чего те всё же нанесли решающие добивающие удары. – Ну всё – вы победили, идите! – замахала она руками победившим кавказцам и те помахали ей руками в ответ и, довольные, отправились дальше по своим делам.

– Так – следующее и последнее на сегодня дело, поскольку я уже умаялась, – произнесла судья, вернувшись за свой судейский столик, после чего в зал суда зашли девочка Маша и мальчик Вова.

– Я оскорблена тем, что Вовочка считает, будто люди произошли от обезьян. У нас даже учителя такое не вякают, поскольку прикреплённый к нашей школе святой отец Василий убедил всех, что все мы божественные создания и пригрозил санкциями в адрес несогласных. А тут этот недобитый атеист Вовочка в пику всем считает, что мы произошли от обезьян согласно теории некоего Дарвина, морального и нравственного урода. Может Вовочка и произошёл, но я, как православная христианка, считаю, что у меня божественное происхождение. Я в курсе предыдущих рассматривавшихся здесь дел и их результатов, поскольку мы, молодые, более продвинутые и прогрессивные, гораздо быстрее соображаем и всё узнаём благодаря современным средствам коммуникаций – всем этим гаджетам и мобильным устройствам. Я в курсе, что Вовочка подал на меня встречный иск, поэтому я требую казённое оружие, хотя бы нож, чтобы вступиться за честь всего православно-христианского человечества и смыть этот позор в виде Вовочки, который даже в ответном иске настаивает, что мы таки все произошли от обезьян.

– Вообще я должна демонстрировать беспристрастность, – начала ответную речь судья, – но видя твою информированность, осведомлённость, эрудицию и такую решимость и готовность отстаивать свои права – я даже прослезилась и безусловно на твоей стороне, потому что обезьяны так не могут. Они слишком тупые, бездарные и нерешительные, а у тебя явная божья искра таланта. Но тем не менее Вовочка это тоже одна из сторон процесса и за ним стоят тоже какие-то силы, хотя в последнее время ослабшие до состояния гонимых маргинальных лузеров на грани выживания и думаю что им уже не долго осталось выживать. Но всё-таки суд это шанс и прецеденты уже созданы, но тут детское дело и колюще-режущие предметы детям не игрушки. Это взрослым, зрелым, сформировавшимся людям можно, так как они разумно, ответственно и адекватно могут всем этим распорядиться, как это уже было неоднократно продемонстрировано. А дети могут всё испортить, поэтому деритесь так и пусть победит сильнейший, то есть правейший в смысле: - тот, кто прав. Бой! – скомандовала судья  и Маша с Вовочкой сцепились друг с другом.

Вообще надо заметить, что в младших классах девочки обычно крупнее, выше и физически сильнее мальчиков и то ли это Дарвин со своей эволюцией, то ли действительно божественное (божий промысел), но Маша довольно быстро решила исход поединка в свою пользу, банально задушив Вовочку.

– Да, молодец Маша, – заключила судья. – Я была на твоей стороне и ты действительно права – обезьяны так не умеют, даже человекообразные. Тут, что называется, – надо дозреть. Ты божественна и действительно божественное создание, ну и заодно я рада, что дети тоже приобщаются к новым веяниям в юриспруденции и судопроизводстве, и если взрослых это шокирует, то более прогрессивно и современно настроенные дети более открыты всему передовому и впитывают это чуть ли не моментально, перенимая и воспринимая как своё. Детям новизна более естественна, а то этот отец Василий, эти Хоругвеносцы – как то сразу "не въехали", удивлялись, изумлялись, недоумевали и даже возмущались. Проще надо всё воспринимать – как Маша, как кавказцы, которые в этом случае могут быть приравнены к детям в положительном смысле, а не как милиционеры у Остапа Бендера. ... Ну на сегодня дела закончены, справедливость и правосудие восторжествовали – все свободны! – объявила судья и завершила свой рабочий день, покинув рабочее место.